Переоценка ценностей

День следовал за днём, недели за неделями. «Деменция в домашних условиях» продолжалась. Когда теряет равновесие твоё усталое сознание, от тебя начинают ускользать очень важные вещи. Жизнь в «перевёрнутом» мире приводит к тому, что ты упускаешь очень важное: об этом не подумал, то не учёл, к этому и вовсе не подготовился. Порою начинаешь неправильно расставлять акценты. А иногда просто не хватает сил. Наказание обрушивается незамедлительно!

Этот день был обычным. Дочь в школе, вот‐вот закончатся занятия, она позвонит и вернётся домой сама. Или я ее встречу. Дорога от школы до дома занимала 20 – 25 минут, смотря как идти. Ей хотелось быть самостоятельной, и я разрешала. Путь был заранее разобран детально: как перейти перекрёсток, по какой стороне идти дальше. Я не волновалась (ну, почти), учитывая разумность дочери. Однако проблемы приходят оттуда, откуда не ждёшь.

Я совершенно спокойно занималась своими делами, думая, что дочь вернётся через полчасика, и все вместе пообедаем… И тут звонок. Высветился номер дочери, но я даже сразу не поняла, что это она. Дочь не могла говорить, я слышала только свистящее прерывистое дыхание и ее попытки выговорить хоть слово. Наконец я едва‐едва услышала: «Мама, я умираю…» Меня, будто ножом полоснуло. «Что случилось?! Немедленно возьми ингалятор и сделай вдох!» — сказала я.

Задавая вопросы и получая в ответ утвердительные либо отрицающие звуки, а разговаривать она уже совсем не могла, я с трудом поняла, что ингалятора нет. За пару секунд в моей голове пронеслись возможные варианты действий: 

— Вызвать скорую?

— Найти учительницу? Подняться в учительскую на второй этаж? Не дойдёт.

— Сесть рядом с классом на скамеечку и ждать меня? Там душно.

И я сказала: «Бросай портфель, сменку и любым способом постарайся выйти из здания школы, сядь на скамеечку и жди меня. Все будет хорошо! Я приеду через 5 минут!»

Легко сказать! Набрала номер такси, мне ответили, что все машины заняты, поэтому, вероятно, через 30 минут будет свободная. Да я пешком раньше доберусь! Пыталась набрать учительницу, но она не брала трубку. Через минуту я уже мчалась в школу, вооруженная двумя ингаляторами. Мне рисовались страшные картины, которые отгоняла усилием воли: «Не паникуй! Ты уже действуешь! Все будет хорошо!» Взять себя в руки было сложно, поскольку я прекрасно знаю, как проходят эти приступы, жизнь от скорой до скорой никуда не ушла…

Примчалась к школе вся взмыленная и сразу увидела маленькую одинокую фигурку, скрючившуюся на скамейке. Подбежала с ингалятором — дочь едва смогла вдохнуть… Лицо жутко бледное, синевато‐белый носогубной треугольник, который буквально «кричит» об удушье, подглазья тоже синие… Села рядом. Через пять минут стало чуть легче, через двадцать — гораздо легче.

Я сидела рядом и говорила какие‐то хорошие слова. Успокаивала. Говорила, что справимся со всеми проблемами, мы же хорошо умеем это делать. Говорила, что когда вырастет, астма и вовсе уйдёт, а мы будем вспоминать и удивляться, что это было (я ошибалась, увы). Она слушала и верила…

А внутри меня бушевал ураган! Как я могла допустить такое?! Как я могла не предусмотреть?! Для безопасности необходимо носить парочку ингаляторов, может даже три. Как?!

Через полчасика мы уже тихонечко шли домой. Совершенно опустошенные произошедшим. Едва волоча ноги, потому что это событие лишило нас сил, как физических, так и моральных. Я была полна обвинений в свой адрес по самую макушку…

Уже дома, пообедав и придя в себя, мы поговорили о том, что произошло. Оказывается, дочь после уроков почувствовала начинающуюся одышку и решила сделать упреждающий вдох из ингалятора. С этой целью направилась в туалет, чтобы сделать это тайно. Она почему‐то считала астму очень стыдной болезнью (опять мое упущение!) и никогда не пользовалась ингалятором прилюдно. В кабинке ингалятор внезапно выскользнул из рук и забулькал в унитазе. Одышка усилилась и перешла в приступ удушья. Видимо, последнее событие тоже способствовало. Наверное, возникла паника — я так думаю. И все быстро пошло по нарастающей и привело к ситуации, опасной для жизни.

На следующий день я положила ей в портфель три ингалятора, проинструктировала, чтобы применяла в любом месте (хоть на уроке), если чувствует нарастающую одышку. Зная, что она любит быть сильной и активной, терпеть не может отставать в чем‐то от других детей и не хочет признавать, что больна, я «прочла» ей целую лекцию о возможностях организма, а также о том, что астма — это всего лишь астма, а не что‐то кошмарно стыдное. Она слушала внимательно, поддакивала… и осталась при своём мнении, но это выяснилось позже.

То, что произошло с нами, перевернуло мое понимание жизни. В этот день я чуть не потеряла дочку. Это не преувеличение. Ни в малейшей степени. ЭТО стояло РЯДОМ. Вплотную. Я представила, каким мог бы стать мой мир без дочери — пустым, холодным, никчемным и ненужным для меня. Осознание этого чуть не сбило меня с ног. Я замерла от ужаса. И вдруг подумала: с этим несравнимо ничто: ни агрессия бабушки, ни её ужасные выходки, ни проклятия, ни рукоприкладство, ни горы фекалий. Все это ничто!!! Абсолютно ничто!

Я поняла, что жить надо проще. Расставить правильно приоритеты. Не бросать свою жизнь на алтарь болезни бабушки. Все, что касается дочери — во главу угла. Какой бы усталой я не была — не упускать важные вещи, касающиеся ее жизни. Бабушке — хороший, в меру сил, уход без фанатизма, сохраняющий ее достоинство, даже если она сама давно забыла о том, что это такое.

Жизнь продолжалась. Я как‐то даже повеселела. Мысли о том, как мы с дочкой стояли на краю бездны, но ускользнули — давала силы, наполняла энергией и позволяла смотреть на жизнь более оптимистично. Оказывается, не такая уж и вредная особа эта жизнь! А она готовила мне сюрприз (в хорошем смысле), но я об этом пока не догадывалась.

Бабушке нужны подружки

Вот так и жили, делали ошибки, учились всему на ходу, трансформировали своё сознание, приспосабливались. Бывали и смешные ситуации. Как‐то раз дочь важно заявила: «Знаешь, мама, бабушке нужны подружки, тогда ее жизнь станет лучше!» На самом деле у нашей бабушки были знакомые и приятельницы в Уфе и, приезжая к нам, она с ними созванивалась и встречалась. Но это было до… Сейчас она уже не могла вспомнить ни номеров телефонов, ни адресов, ни людей. 

Оказывается, дочь предусмотрела это — составила перечень потенциальных подружек бабушке. Я заинтересованно заглянула в список. Ого! Не такой уж и маленький. В нем были все бабушки нашего подъезда, парочка из соседнего, мамы моих подруг и даже случайные бабушки из парка Якутова, с которыми мы разговаривали когда‐нибудь и как‐нибудь, когда гуляли там. Были и «неопознанные», проходившие под кодовым названием: «рыжая — кажется, с шестого этажа». Хм… Дочь была полна энтузиазма: надо пригласить их в гости, чтобы представить нашу бабушку, а потом пусть сами разговаривают, распивают чаи с пирогами, договариваются о встречах…

Да, вот только захотят ли они дружить с нашей бабушкой?! Я не стала произносить это вслух…

Дочь, к слову сказать, всегда хорошо относилась к дедушкам и бабушкам. Как‐то раз, когда мы стояли у магазина, она вдруг сказала: «Мама, давай купим зелёный лук». Зачем? У нас он есть. «Ну, мама, посмотри, вон, у той бабушки никто не покупает зелёный лук! У всех что‐нибудь покупают: ягоды, редиску, укроп, а у неё — нет!» Что делать? Пришлось подкупить лучку, чтобы выручить эту бабушку… 

В следующий раз дочь пришла из школы и заявила: «Нам задали написать сочинение». Я спросила, на какую тему будет писать. «Моя бабушка — супертерминатор!» — гордо заявила дочь. Я очень осторожно поинтересовалась: что же там будет? Она возмущенно ответила: «Как что?! Буду писать про бой бабушки с отражением. А ещё о том, как она применяет биологическое оружие!» У меня половник выпал из рук, и я даже не поинтересовалась, что, собственно, подразумевается под биологическим оружием: прицельные ядовитые плевки, фекальная зачистка территории или разлитая на пути врага опасная мочевая кислота. Да, все‐таки проживание ребенка с фантасмагорической бабушкой накладывает определенные особенности…

Честно сказать, курьезы случались и в совсем неожиданных сферах. Мой самый ближний круг общения, состоящий из двух подруг и одной приятельницы, знал о наших проблемах. Они приходили в гости и, несмотря на моментальное преображение бабушки из монстра в доброжелательного «божьего одуванчика», все же улавливали некоторые небольшие нюансы… и делали выводы. Как‐то раз, когда нужно было пригласить в гости к дочке мальчишек и девчонок из класса, я спросила приятельницу: «Можно часа на 3 – 4 я привезу к вам нашу бабушку? Как только мероприятие закончится, сразу приедем за ней с дочкой». 

Она задумалась, а потом ответила: «Нет! Извини. А вдруг вы потом ее не заберёте?» Я лишилась дара речи. Потом решила — ну, конечно, шутит! Да ещё с таким серьезным лицом! Засмеялась и сказала: «Тогда часов в 12 будем у вас!» Она: «Нет! Я серьезно. Такие случаи бывают». Скажу откровенно, меня это задело: она сомневается в нашем хорошем отношении к бабушке?! В моей порядочности?

Короче говоря, на следующий день я обратилась к одной из подруг. Червь сомнения уже поселился во мне, и вопрос свой я задала с опаской. Но она тут же выдала: «Конечно! На любое время! Хоть с ночевкой!» Уффф… Сомнения растворились, а я уже начала было терять веру в человечество…

Кстати, все прошло очень хорошо. И праздник у дочери удался. И бабушка пробыла у подруги часов шесть, пообщалась с ее родителями, угостилась всяческой вкусной снедью, пожаловалась на нас с дочкой, повеселела сама и повеселила всех своими разговорами, поговорками, меткими словечками и выражениями — это она умеет! И вернулась. 

Потом подруга долго ещё цитировала нашу бабушку. Как ни странно, мы тоже постоянно это делаем. Уже столько лет ее нет на свете, но и дня не проходит, чтобы кто‐нибудь из нас ее не процитировал: я, дочь, племянники. Она несла в себе столько интересных выражений, поговорок, пословиц, многие из них собственного производства, а некоторые — из ее детства (от бабушек, прабабушек, пра, пра, пра..). Они все на татарском языке, к сожалению, перевести их невозможно — теряется нечто ценное, и выражения становятся банальными…

В общем, наша бабушка — самый цитируемый человек в семье, который, покинув этот мир, тем не менее с нами всегда и везде. Произнося ее словечки и меткие фразы, мы то улыбаемся, то откровенно хохочем.

Наша жизнь, казалось бы, вошла в некую колею. Все относительно устойчиво. Меня, однако, очень беспокоили новые трудности. Я уже упоминала в предыдущем посте («Парк Юрского периода») о том, что обнаружила у бабушки гинекологические проблемы. Меня это волновало гораздо больше, чем другие вопросы, касающиеся здоровья: слишком интимная тема. Как объяснить, что нужен такой «специфический» осмотр врача. Как провернуть это дело? Задача казалась нерешаемой. Пока понятно было только одно: в гинекологический кабинет ее не отвести… Устроит скандал. А на входе в сам кабинет неминуемо организуется небольшая потасовка на радость всем беременным женщинам, коих обычно больше всего в очередях в подобные кабинеты. Но, коли Магомед не идёт к горе, придётся гору тащить к Магомеду. 

Жизнь преподносит подарок

Мы жили достаточно размеренно, будто шли по проселочной дороге, на которой полно выбоин и ухабов, но мы старались их обходить или даже перепрыгивать. Более или менее был налажен быт. Поведение бабушки уже не вызывала сногсшибательного удивления с нашей стороны. Установилось некое равновесие:
— Справляемся? Да.
— Благополучно? Да.

Но было довольно безрадостно. Бесконечная рутина бытия. Мы не могли жить так, как могли бы, если бы на наших плечах не было тяжелой ноши. Очевидно же. Нам с дочкой приходилось отказываться от многих и многих привлекательных занятий и мероприятий, приемов гостей… Наша жизнь стала бедна на события. Впрочем, как и у бабушки, но в ее случае имелись объективные причины.

И вдруг случилось нечто, что совершенно изменило нашу жизнь и абсолютно не вписывалось в мои представления о собственном бытие.

В Уфу приехал мой племянник Руслан — самый старший. И не просто приехал, а собрался здесь обосноваться и начать работать.

Бабушка встретила его улыбаясь. Я поняла, что узнала, но на всякий случай сказала: «Это Руслан!» К слову, она его очень любила, скучала, всегда была рада видеть. И вдруг: «Как Руслан? Да ты что! Он был моложе и красивее! Это не он!» Мы посмеялись от души. 

Так неожиданно в нашей жизни появился новый человек. Это было благо, беспросветная ситуация будто чуть разбавилась. В наш устоявшийся мир вошёл человек из «нормальной» жизни — оттуда, где дуют свежие ветры перемен, происходит разное: и удачи, и провалы, и достижения, но это не жизнь в законсервированной на годы и годы банке с тягучим пастилообразным, дурно пахнущим содержимым, когда барахтаешься и барахтаешься, а выбраться не можешь.

Итак, Руслан. Поначалу он жил у нас, чуть погодя снял квартиру поблизости. Приступил к работе. К нам заходил очень часто. Наконец‐то мы могли вести интересные беседы, делиться мыслями. Наше проживание в вакууме завершилось. Это понравилось всем. Я уже не чувствовала себя совершенно одинокой в этой борьбе с непонятным врагом по имени «старческая деградация», дочь любила гостей всегда, а тут даже родственник — круто! 

Бабушка оживилась, радовалась его визитам. Мы все вместе садились за стол, завязывались разговоры, она тоже участвовала. Часто говорила невпопад или нечто неправдоподобное, но никто не удивлялся и не поправлял. Мы с дочкой уже давным – давно научились тактичности поведения с больным человеком, а Руслан таким был всегда. Он совершенно спокойно и невозмутимо выслушивал бабушкины рассказы, никогда не указывал на ошибки. Атмосфера в доме всегда была очень дружелюбная. Впрочем, без него тоже. 

Приезду Руслана обрадовались и Финик с Платошкой. Как только раздавался звонок в дверь, два необузданных существа галопом неслись ко входу. Пёс встречал его, бешено крутя хвостом, и улыбка расцветала на его мордочке! Да, он у нас умеет улыбаться! Правда некоторые недоверчивые люди говорят, что это из‐за неправильного прикуса… Но мы‐то знаем, что это ерунда! Кот забирался ему на колени и отказывался слезать. Довольное мур‐мур‐мур разносилось по квартире.

Мне стало легче. Было с кем поговорить о «чудесах» деменции, хотя именно это слово ещё не звучало в моем сознании. Но можно было разговаривать, не заботясь о том, как поймут, как расценят, поверят ли…